Кальчо и фашизм

Лацио — Рома

Впервые мысль о неразрывной связи между фашизмом и становлением спорта в Италии посетила меня, когда я прогуливалась невдалеке от мраморных статуй атлетов с идеальными телами и от мастерски выполненных мозаик на Форо Италико, прославляющих Римскую империю и самого Дуче. Этот грандиозный спорткомплекс, включающий в себя Стадио Олимпико, Стадио лей Марми со статуями, розово-белое здание НОК (ранее здесь была Академия физического воспитания), плавательный стадион, теннисные корты и прочие объекты, создавался как раз в годы расцвета режима Муссолини (1928-38) под руководством архитектора Энрико лей Деббио. С одной-единственной целью — внушить итальянцам веру в идеал физически сильного и бесстрашного спортсмена-героя…

Однако прежде чем говорить подробно о спорте и футболе, я не могу не сказать несколько слов о фашизме в историческом ракурсе, а не в привычном понимании этого слова как бессмысленного политического ругательства.

Итак, было отсталое в политическом, экономическом, социальном плане монархическое государство, которое влезло на свою голову в Первую мировую войну, а потом в ранге одного из победителей получило по той самой голове от так называемых союзников. Была кучка разочарованных «бравых» вояк — из тех, о которых Черчилль говорил: «Итальянцы проигрывают войны так, как если бы они были футбольными матчами, а футбольные матчи они проигрывают так, как если бы они были войнами». Была недовольная аристократия, недовольная буржуазия, недовольная интеллигенция, голодающие и недовольные крестьяне. Было множество безалаберных итальяшек, лепечущих на диалекте своего города/ села, который в соседнем городе/селе уже не понимали. И был не в меру говорливый мужик из народа по имени Бенито Муссолини, излучающий харизму налево и направо (не очень тонкий намек на политические метания будущего дуче).

Подгоняемые красноречием Муссолини о возрождении величия Римской империи и под аккомпанемент студенческого гимна «Джиовинеццы» («Giovinezza»), бывшие фронтовики, по мановению взлетающей в римском салюте руки, превратились в «чернорубашечников» а-ля «краснорубашечники» Гарибальди и двинули на Рим, чтобы привести своего лидера к власти, пока он дожидался вестей в засаде. И только после этого за перо взялись мыслители вроде Джованни Джентиле с целью подогнать под новый строй идеологию, подкрепив ее различными «измами» и «анти-измами»: национализм, корпоративизм, милитаризм, антикоммунизм, антилиберализм… при желании список можно продолжить, воспользовавшись словарем и серым веществом. Только суть ведь не в том. Суть в том, что фашисты сделали с Италией и для Италии.

Фашисты спасли Италию от иллюзии коммунизма — что это такое, мы все с вами знаем не понаслышке. Окончательно примирили церковь и государство. (Еще одна метаморфоза Муссолини — из атеиста в ярые католики! Так Дуче отнюдь не дурак был: «Только идиоты и мертвецы не меняют своих убеждений, мы разумные люди и мы их меняем».) Навели порядок в стране и заставили всех работать, поставив на ноги сельское хозяйство и промышленность. Построили дороги.

Фашисты или уничтожили (например, лидера социалистов Джакомо Маттеотти), или изолировали (Антонио Грамши) своих политических оппонентов. Превратили законодательную власть в фикцию, а исполнительную — в марионетку. Полностью ликвидировали свободу слова. Разогнали профсоюзы. Расовые законы против евреев появились на Апеннинах только в конце 1930-х, уже под влиянием немцев.

Поэтому и отношение итальянцев к фашизму полярное. Кто-то скажет: «Полная потеря свободы, упразднение парламента и региональных выборных органов, классовое неравенство — вот что определяло фашистское двадцатилетие в Италии». А кто-то ответит: «При Муссолини у нас были социальный мир и спокойствие. Рабочие и пенсионеры не платили налогов, а предприниматели отдавали лишь небольшую часть своих доходов. За рождение ребенка семье выдавали приличную премию. По всей стране строились дороги, канализации, школы, стадионы. Мы могли с гордостью называть себя итальянцами. Сейчас же у нас есть откаты, мафия, наркотики, экс-демохристиане, экс-социалисты, экс-коммунисты, воры, преступники и подонки всех мастей».

Фашисты добрались до спорта и футбола

Леандро Арпинати: «Только с помощью спорта можно улучшить дисциплину, физическое состояние и характер нации».

Окончательно победив врагов и утвердившись при власти, Муссолини и его соратники не могли не обратить внимания на набиравшее популярность в народе явление под названием «спорт», решив культивировать массовость и работать на всех уровнях. Начали они с того, что понастроили спортивных сооружений (спортклубы с бассейном) по всей стране, чтобы было где и на чем заниматься. Далее для детей от 9 до 14 лет была сформирована организация «Балилла» (что-то вроде наших пионеров), «чтобы физически и морально подготовить юных членов общества к новым нормам жизни, привить им чувство дисциплины, обеспечить военное, спортивное, культурное и духовное воспитание». Кстати, самым знаменитым воспитанником сей организации стал не кто иной, как сам Джузеппе Меацца, у которого даже кличка была «Балилла». Можно ли после этого оспаривать такой метод взращивания чемпионов?!

Муссолини на футболе. Небось за Болонью болеет?

Но продолжим подниматься вверх по лестнице. Национальный олимпийский комитет сотрудничал с университетами с целью привлечь юношей и девушек к спорту. Такая же самая работа велась со служащими, рабочими, крестьянами… Хотя по жизни Дуче не являл собой пример идеального спортсмена, он неизменно преподносил себя в качестве образца для подражания: устраивал прилюдные забеги по улицам Рима или на Вилле Боргезе, морские заплывы в Остии, моторейды по дорогам Лацио, участвовал в регатах и занимался лётным спортом. В общем, пропагандировал здоровый образ жизни и спортивные идеалы всеми возможными способами.

Как говорил великий тренер «Скуадры Адзурры» Витторио Поццо, о котором еще не раз будет повод вспомнить в этой статье, «режим Муссолини не только прививал любовь к спорту со всей серьезностью, но и превозносил спортивные ценности». Настолько, что служащие после работы, а студенты после учебы чуть ли не каждый день собирались в тренажерных залах и на тренировочных полях, а потом, с трудом успевая переодеться, бежали на стадионы уже в качестве преданнейших болельщиков.

Вот мы и подошли к футболу. Следует заметить, что дуче больше увлекался аристократическими видами спорта — как, например, теннис. Вспомните хотя бы знаменитый эпизод из биографии легенды «Лацио» и «Ромы» Фульвио Бернардини: однажды протаранив машину дуче, он вынужден был играть с Бенито не в футбол, что было бы логичнее, а в теннис. При этом Фуффо приходилось раз за разом проигрывать, чтобы заслужить прощение… Тем не менее, Муссолини сознательно выбрал стремительно набиравший популярность футбол в качестве национального вида спорта — из-за популярности в массах и заложенного в нем идеала «командного духа», что как нельзя лучше отображало пункт фашистского мировоззрения о первичности коллективного, государственного перед индивидуальным, личным.

Кстати, фашисты пытались донести народу свои идеи не только с помощью футбола, пока не убедились, что только этот метод по-настоящему действенный. А до этого многим казалась очень перспективной идея о большом фашистском театре, был даже построен экспериментальный театр на 20 тысяч зрителей во Флоренции. Ничего хорошего, как вы понимаете, из этого не получилось — только деньги потеряли да усилия даром пропали. Ведь на стадионах каждое воскресенье собиралось сотни тысяч — куда тому театру! Даже сами драматурги признали в лице Бертольда Брехта: «Это не век театра, это век футбола!».

Весной 1926 году в итальянском футболе как раз созрела ситуация, в которую фашисты могли вмешаться. А состояла она в следующем: действия арбитров, обслуживающих решающие поединки, нещадно критиковались — например, плей-офф между «Дженоа» и «Болоньей» пришлось переигрывать пять раз (!), а на стадионах то и дело возникали проблемы с общественным порядком, вплоть до открытой стрельбы, как это случилось, например, в Турине. Все проблемы в комплексе привели к забастовке арбитров, а потом и к отставке руководителей Федерации футбола Италии. Реформировать прогнившую систему был призван представитель «Болоньи» Паоло Грациани (чтобы узнать почему, читайте вставку «А за кого болел дуче?»), будущий основатель «Ромы» Итало Фоски и адвокат Джованни Мауро.

2 августа вышеназванные синьоры породили Хартию Виареджо (Carta di Viareggio), которая навсегда изменила лицо итальянского футбола. Давайте рассмотрим по порядку, что именно было сделано.

Во-первых, официально признали профессионализм футболистов. Конечно, ранее он тоже присутствовал, но в замаскированном виде: лучшим игрокам якобы компенсировали их затраты или же платили зарплаты через фирмы, принадлежавшие клубам, на которых те якобы работали. Трансферы, кстати, тоже имели место, самый первый из них — переход Ренцо Де Векки из «Милана» в «Дженоа» за 24 тысячи лир в 1913 году. Однако больший скандал вызвал переход Вирджинио Розетты из «Про Верчелли» в «Ювентус» в 1923-м — «бьянко-нери» тогда серьезно оштрафовали и они не смогли участвовать в чемпионской гонке. Теперь футбольный рынок становился легальным, чем сразу же не преминул воспользоваться, например «Интер», забрав у «Лацио» звезду того времени Бернардини за 150 тысяч лир. Тем не менее, всё не было так просто, как сейчас — «захотел и купил», переход разрешался, только если случай подпадал под одно из четырех условий, самым часто используемым из которых стало многозначительное «расхождение во взглядах, приведшее к выводу из состава».

Во-вторых, впервые был введен лимит на легионеров как следствие националистической политики. Сначала разрешили по два иностранца (в те годы главными экспортерами футболистов в Италию, были, как ни странно, точнее, это сейчас выглядит странно, Венгрия и Австрия) на команду, из которых выходить на поле мог только один. Потом ввели полный запрет и, как результат, появились первые «ориунди» — потомки итальянских иммигрантов из Латинской Америки, прежде всего из Аргентины и Уругвая. Большинство из них играли в полузащите, как писал Джанни Брера в своей «Критической истории итальянского футбола» (1978): «Слабым местом итальянской школы всегда была полузащита, у одних не хватало техники, а у кого она была — не хватало физических кондиций». Например, Монти: на ЧМ-1930 он еще выступал за Аргентину, но итальянские тренеры оценили его игру, фашистские чиновники предложили кучу денег и Луисито превратился в «итальянца». Как говаривал Витторио Поццо, апеллируя к факту, что «ориунди» могли служить в армии: «Если они могут умирать за Италию, то и играть за Италию они имеют полное право!» Правда, умирать за Италию никто из «ориунди» не захотел — все как один сбежали домой, когда услышали о возможности призыва.

В-третьих, была полностью реорганизована система управления футболом — в сторону авторитаризма. В Федерации футбола Италии (Federazione Italiana Giuoco Calcio, сокращенно FIGC) к власти пришел соратник дуче Леандро Арпинати, который первым же своим решением перевез офис федерации из Турина в Болонью — город, чью команду он, собственно, и представлял. Также был создан Технический комитет арбитров (Comitato Inaliana Tecnico Arbitrale), заменивший предыдущее объединение, продолжающее бастовать. Сюда же стоит добавить, что с 1927 года все руководящие должности в клубах должны были получить одобрение специально созданного органа, контролируемого фашистской партией — таким образом, все неугодные личности были вытеснены из футбола.

В-четвертых, был предпринят последний решительный шаг к созданию единого национального дивизиона вместо многочисленных региональных лиг, как, например, Lega di Campania или Lega Lazio. Этот процесс отождествлялся с политическим объединением страны, продолжающей страдать из-за многовековой раздробленности (напомню, что Италия как единое государство была создана только в середине 19 века, в 1861 году, стараниями мудрого философа Джузеппе Мандзини, хитрого политика Камилло Кавура и бесстрашного революционера Джузеппе Гарибальди). Таким образом родился на свет Divisione Nazionale, поделенный на две равные группы, победители которых формировали одну финальную группу. С сезона-1926/27 титул разыгрывали 18 команд Севера и 3 — Юга, ибо таковым было реальное распределение сил и даже хуже, потому что третье южное место Итало Фоски выбил для своего «Фортитудо» всеми правдами и неправдами. Этот дивизион продержался только три года, потому что по своей сути был переходным этапом. Уже в сезоне-1928/29 количество участников увеличили до 32-х, чтобы по итогам первенства разделить их на два новообразованных дивизиона. Догадались, что речь идет о серии «А» и серии «В»?

Муссолини и его соратники не могли не обратить внимания на набиравшее популярность в народе явление под названием «спорт»

Распределение команд между сериями, к слову, тоже не обошлось без политических мотивов. Пока «Лацио» с «Наполи» делали вид, что разыгрывают последнюю путевку в серию «А», а на самом деле раскатывали ничью за ничьей в надежде, что примут обоих, возникла «Триестина», которую ввиду нестабильного статуса Триеста не принять в высшую лигу было просто нельзя — в результате записали всех троих!

В-пятых, единый дивизион требовал сильных участников, представляющих разные регионы Италии, в то время как по всей стране, но особенно на Юге было множество мелких клубов. Ни в Риме, ни в Неаполе не имелось команды, которая могла на равных сражаться с северными грандами. В Тоскане футбол развивался больше в районе побережья, от Пизы до Ливорно, а столица Флоренция, наоборот, пребывала в тени. Выход? Объединяться! А добровольно или насильно — неважно…

И вот маркиз и фашистский чиновник Луиджи Ридольфи 26 августа 1926 года объединил «Club Sportive Firenze» и «Palestra Ginnastica Fiorentina Libertas», основав клуб, который мы знаем как «Фиорентину». Вообще, знатный был господин — появление «Стадио Артемио Франки» и тренировочной базы сборной в Коверчиано тоже его заслуга!

В Риме, где хозяйничал Итало Фоски, ситуация развивалась несколько по-иному. Из трех главных команд столицы — аристократического «Лацио», буржуазной «Альбы» (поглотившей «Аудаче») и народного «Фортитудо» (плюс «Про Рома») — в Национальный дивизион попали только последние двое. Но выглядели они там настолько жалко, что не было другого выхода, кроме как делать из них один-единственный клуб, прихватив в компанию еще и «Роман». Изначально «Лацио» тоже получил повестку о вхождении в состав «Ромы», однако нашлись среди болельщиков клуба люди вроде генерал-майора Джордже Ваккаро (будущий глава Федерации футбола Италии, на минуточку!) и принцессы Мафальды Савойской, которые не дали исчезнуть старейшему клубу города, основанному юношами во имя спортивных идеалов, а не каких-то политических стратегий.

В Неаполе к тому времени уже четыре года существовал главный клуб Internaples, однако его уровень был столь невысок, что предпринимателю Джордже Аскарелли, кстати, еврею по национальности, без проблем удалось убедить его руководителей распустить команду и собрать новую, привлекая в нее все силы города. Так 1 августа 1926 года появился «Наполи».

В дальнейшем объединения клубов продолжились. Во избежание внутригородских противостояний, противоречащих фашистской политике социального мира, союз «FBC Juventus» и «Gladiator» породил «Лечче» (1927), а «Liberty» и «Ideale» — «Бари» (1928). С целью увеличить представительство городов урезали Геную, объединив «Андреа Дорию» и «Сампьердаренезе» в хорошо известную ныне «Сампдорию», тогда носившую имя «Доминанте» (до 1930-го) и «Лигурия» (до 1946-го). Из-за неблагозвучного для фашистского уха названия пострадал «Интернационале», соединенный с «У.С. Миланезе» и переименованный в «Амброзиану», хотя официальным поводом к объединению назвали необходимость найти место для команды из города Фиуме (сейчас Риека, Хорватия), только что аннексированного Италией.

В-шестых, футбол как национальный вид спорта получил широкое освещение в СМИ, потому что недостаточно просто выиграть — нужно как следует разрекламировать свои достижения, создать образ сильного государства, которое борется, страдает и побеждает. Основными СМИ того времени были радио и печатные издания. Интересно, что сначала фашисты относились очень подозрительно к радио, считая его потенциальным средством ведения подрывной деятельности. Тем не менее, они всё же решились создать национальную радиокомпанию, которая под конец 1920-х стала очень популярной по всей стране, а главное, радио дало возможность вдалбливать свою идеологию неграмотным людям, которые не умели читать. Кто не мог купить себе приемник домой, ходили в бары и центры времяпровождения после работы и тоже слушали…

Всё же газеты в то время играли ведущую роль. Основанная еще в конце 19 века в Милане Gazzetta Dello Sport стала главным выразителем идей режима, в то время как ее журналисты активно взялись за формирование новой футбольной культуры Италии. В Болонье, под чутким руководством Арпинати, появилось еще одно специализированное спортивное издание Il Littoriale; в 1930 году редакция переедет в Рим и станет называться Corriere Dello Sport. Был также журнал Lo Sport Fascistа, в котором публиковались достаточно интересные материалы, но с сильным идеологическим и милитаристским уклоном. Для примера: победа сборной Италии на ЧМ-1938 была представлена не иначе как успешная военная кампания на территории вражеского государства!

Говоря о СМИ, нельзя не сказать об итальянизации, то есть очищении языка от иностранных словечек. В начале века 95% футбольных терминов были английскими плюс несколько французских. О том, что в Италии играют в кальчо, а не в футбол (в паллаканестро, а не баскетбол, паллаволо, а не волейбол и т.д.), решили еще до прихода фашистов, в 1908 году. Однако переводить терминологию от начала до конца взялись только под конец 1920-х, получив приказ сверху. Так, «football club» превратился в «associazione», «referee» стал «arbitro», «corner kick» — «calico d’angolo», «offside» — «fuori gioco» и т.д. Журналисты ведущих изданий и такие радиокомментаторы, как знаменитый Николо Карозио, закрепили изменения и изобрели новые характерные футбольные словечки, которые сохраняются до сих пор.

Продолжение следует…

Яна Дашковская, журнал «Футбол».