Роберто Баджо: «Тяжелый труд всегда окупается»

Роберто Баджо

Каждый год, 18 февраля у нас с друзьями традиция – мы собираемся и идем… Хм, нет, не идем. Мы просто поздравляем с днем рождения Великого футболиста – Роберто Баджо. А у меня лично традиция немного поинтереснее – я пытаюсь рассказать читателям что-то новое о «Божественном Хвостике». Конечно, может создаться впечатление, что о нем уже все написано и прочитано, но изучать этого удивительного человека можно бесконечно. Вот сегодня Роберто подробно расскажет нам об очень интересном периоде своей карьеры – игре в Брешиа и надеждах на Мундиаль.

«Я всегда жалел, каждый раз, когда его видел, разговаривал с ним, слушал его, что мы с ним не встретились раньше. Намного раньше. Мы могли пересечься в Болонье, если бы я там остался, но я не остался. У меня тогда была цель, и было бы слишком просто заявить сейчас, задним числом, что она того не стоила. Мы встретились в Брешии, два года спустя. И это было очень важным событием для меня.

Возможно, многие этого не понимают, но для тренера самым важным достоинством является не тактические знания, а человеческие качества. Без них даже идеальные тактики и схемы (если такие, конечно, существуют) будут на футбольном поле очень ограниченными.

Я знал многих тренеров. Некоторые хорошо знали свое дело, другие чуть хуже. Со многими я успел поработать. С Карлетто Маццоне, человеком, которого я очень хотел бы встретить раньше, мы поняли друг друга с первого взгляда, и это было вполне естественно. Тренер, о котором я мечтал: откровенный, искренний, далекий от лицемерия, зависти, устойчивый к лести и попыткам влияния извне.

Если бы в футболе все были как Маццоне, эта игра была бы такой, какой представляется моему ребенку – самой красивой в мире. Талантливые игроки не боялись бы проявить себя, молодежь не спешила бы повзрослеть, а все футболисты были бы настоящими профессионалами.

Когда Маццоне приглашал меня в Брешию, мне было 33 с половиной, и у меня была, впрочем как и на протяжении всей карьеры, немного сумасшедшая цель. Я хотел поехать на свой четвертый мундиаль. Я искал тренера, который в меня поверит. Мне понадобилось меньше минуты, чтобы понять, что этим тренером является Маццоне.

Я не ошибся. Маццоне с самого начала вселил в меня уверенность в себе, защищал меня, когда мне не везло в первой половине сезона, и выдвинул на первые роли, когда у меня наконец-то пошла игра. И она пошла отлично, по крайней мере, мне так казалось, потому что я знал, что на скамейке есть человек, который в меня верит.

Конечно, «Брешиа» – это не только Маццоне. Я также благодарен партнерам по команде, обществу, тифози, которые меня поддерживали. Благодарен всем, кто ко мне относился хорошо. Я благодарен тем, ради кого выкладывался по полной каждый день, на каждой тренировке как на игре. Но повторюсь – когда кто-либо работает на максимуме, это является следствием того, что он встретил человека, который его в этом убедил. Маццоне – один из таких.

Иногда мне снятся странные сны. Кто знает, возможно, если бы мы встретились с Маццоне раньше, этот мундиаль я бы выиграл. Но это всего лишь мечты, размышления тех, кто много об этом думает».

— После двух лет в «Интере» пришлось искать новую команду. Пишут, что это было сложное лето, и Вы были на грани депрессии.

— Не совсем так. Было многое, но депрессии не было. Наоборот, это было лучшее лето в моей карьере футболиста. Я был счастлив. Спустя долгие годы я снова провел лето дома. Я тренировался дома, ел дома, гулял с Андреиной и детьми… Какая еще депрессия? Да и потом, предложений работы было достаточно.

— Сначала в прессе мелькали варианты с «Реджиной», «Наполи» и «Удинезе».

— Не только. Были также предложение из-за рубежа, в частности Англия и Япония. Да и Моратти вроде хотел, чтобы я остался в «Интере» – позвонил мне, как только я вернулся из Аргентины. Но для меня эта история уже закончилась, в том числе, поскольку там оставался Липпи. Я чувствовал, что нужно двигаться вперед.

— Почему именно «Брешиа»?

— Команда, которая должна была возродить меня – я ведь был полон решимости побороться за четвертый мундиаль в карьере, должна была соответствовать трем требованиям: серия А, недалеко от дома и гарантия игры в основе. Это также исключало варианты с выездом за пределы Италии, поскольку после этого можно было сразу попрощаться со сборной. Посмотрите хотя бы на Виалли и Дзолу. А Реджо ди Калабрия и Неаполь были далеко от моего дома, я не хотел надолго разлучаться с родными.

— Брешиа встретила Вас с распростертыми объятиями?

— Джино Кориони (президент клуба) и Маццоне очень хотели меня видеть в клубе. Маццоне сказал, что будет очень рад, если я перейду в Брешию, и он будет строить команду вокруг меня. Я был не против, меня подкупили слова Маццоне, но я должен был быть честным с ним. У меня также было предложение из Японии, которое просто невозможно было не рассмотреть.

— В самом деле?

— Мне предложили сказочный контракт, необычный даже для меня. Я знал, что если бы принял это предложение, в сборную уже не попал бы. И тогда я по совету Маццоне позвонил Трапаттони. Последнее слово было за ним. Если бы Трап сказал, что у меня нет никаких шансов попасть в сборную, я бы выбрал Японию. В противном случае я останусь в Брешии. Но я, конечно же, не просил у Трапа никаких поблажек – я отлично его знаю. Я просто хотел иметь возможность показать себя наравне с другими. Трапаттони был ясен: он сказал, что мои шансы на попадание в сборную будут зависеть только от меня и от моей работы. Он вызовет меня если я докажу на поле, что достоин этого. Конечно, я понимал, что конкуренция будет бешеная, а выбор непростым. Перспективы были неясными, но меня это устраивало. И для меня больше не осталось сомнений – «Брешиа». Я позвонил Маццоне и сказал, что собираюсь приехать и подписать контракт.

— Контракт уникальный в своем роде: Вы связали свое пребывание в «Брешии» с Маццоне. Если уйдет он, уходите и Вы.

— Это было основным условием. Мне было 33 года, вы можете представить, что было бы, если бы Маццоне уволили, а на его место пришел человек с совершенно другими взглядами на футбол. Я не мог позволить себе такой риск в таком возрасте.

— Какие у Вас были отношения с Маццоне?

— Искренние, доверительные. Маццоне – великий человек, я это всегда буду повторять. Он доступен для всех, умеет понимать людей. Жаль только, что я не встретил его раньше. Если бы остался в Болонье, познакомился бы с ним за два года до этого. Таких, как он, я больше не встречал. Порядочный, никакого высокомерия. Это заставило меня вновь получать радость от игры, как будто я был мальчишкой и гонял мяч во дворе. Даже во время тренировок во мне просыпалось желание наслаждаться футболом. Маццоне откровенен, говорит что думает, он идеальный тренер для меня.

По теме:

Маццоне: «По воскресеньям Баджо приносил мне победы» (Интервью)

— Во время празднования юбилея национального олимпийского комитета, на «Олимпико», перед глазами Папы, Трапаттони вызвал вас в сборную.

— Этот случай мне напоминает об одной из самых больших глупостей в моей карьере. За два дня до игры, после тренировки, я остался на полтора часа потренировать штрафные удары. Когда ложился спать, чувствовал себя отлично. Но утром я не чувствовал ногу. Эти штрафные меня подкосили, и это была исключительно моя вина. Когда Трапаттони сказал мне готовиться к игре, я вынужден был признаться о болях в ноге. Уверяю вас, я был готов провалиться сквозь землю. Я не смог сыграть в очень важной для меня игре, и в этом был виноват только я сам. Я выстрелил в голову своим надеждам на сборную.

— Из-за этого Вы пропустили почти полсезона.

— Нет, все было не совсем так. Из-за этого повреждения я пропустил только две игры, тем не менее, важные, против «Лацио» и «Ромы». Перед Рождеством я должен был вернуться, по крайней мере, так предполагалось. Предстоял матч против «Лечче», был лютый мороз, ледяное поле, почти без травы. На десятой минуте я пробивал штрафной. Все было отлично, я был уверен, что забью. Но во время удара я почувствовал, как будто мою ногу разрезали ножом. Невыносимая боль. Растяжение и как минимум 2 месяца без игры. Я был в подавленном состоянии. Эта травма означала, что мне придется заново набирать форму. И я делал это в самый ответственный момент сезона. Я пережил ужасные два месяца без футбола.

— В тот момент пресса иронизировала, что ставка «Брешии» на Вас оказалась провальной, ведь Вы отыграли так мало.

— Да, я тогда ничем не мог помочь «Брешии». Команда показывала плохие результаты, шла на последнем месте, вылет казался неизбежным. На игроков и на Маццоне давили ежедневно, некоторые болельщики даже пробились в раздевалку. А я был не при делах.

— Как опытные спортсмены переживают такие моменты? Вас привыкли видеть на первых ролях. А как оно наблюдать со стороны?

— Мне было невыносимо сложно наблюдать за неудачами команды. Я пытался помочь партнерам в раздевалке, но это мало помогало. Единственное, что меня утешало – это была мысль, что я еще успею сказать последнее слово в этом сезоне.

— Вы не форсировали сроки восстановления?

— Наоборот. Мне посоветовали дождаться полной готовности. И когда я вернулся, я действительно был в полном порядке. Прежде всего, я был предельно мотивированным, но в то же время спокойный и свежий. Я сделал все, что было в моих силах, чтобы стать лучше.

— У Вас получилось чудесное возвращение. Как по мановению волшебной палочки команда обрела свою игру, когда Вы вернулись.

— Да, это случилось во Флоренции. Я забил два гола, которые принесли нам неожиданную, но важнейшую ничью. «Фиалки» Фатиха Терима были значительно сильнее нас. Но мне удалось забить со штрафного. Мяч полетел именно так, как я хотел.

— Как повлияла на Вас та игра в дальнейшем?

— Я наконец-то понял, в чем ошибался изначально. Я был слишком скромным на поле. А нужно было брать игру в свои руки, играть как настоящий капитан. Я должен был стать примером для всей команды – благодаря моему классу и опыту. Тот матч во Флоренции стал для нас переломным.

— Вы стали абсолютным лидером команды – исполняли штрафные, угловые, начинали атаки и завершали их, управляли всей игрой. Таким Вас еще не видели.

— Да, я и сам себя в таком образе не мог представить. Я во многих командах имел важные функции, но таких, как в «Брешиа», никогда.

— Родился новый Роберто Баджо?

— Нет. Это определенно созрел прежний Баджо.

— После Флоренции «Брешиа» как будто расцвела.

— Да, согласен. Мы выиграли у «Удинезе», проиграли два матча (против «Лацио» и «Ромы», хотя в последнем могли и выигрывать), но после этого нас уже было не остановить. С каждой игрой мы становились все сильнее и сильнее.

— А в матче против «Юве» Вы сотворили шедевр. Не будет преувеличением сказать, что тот гол стал одним из лучших в сезоне. Также этот гол, который принес ничью 1:1, лишил туринский клуб важных двух очков в борьбе за скудетто. Красивая месть Вашей бывшей команде…

— Я думал только о «Брешии», не о «Юве». Это очко было для нас жизненно необходимым. Да, получился красивый гол. В особенности то, как мне одним касанием удалось укротить мяч после навесного паса и обыграть вратаря. Такие решения принимаются за мгновения. Я попробовал, и у меня получилось. Такие приемы получаются нечасто, но если решишься провернуть такой сложный трюк, судьба может повернуться к тебе лицом. Тот гол убедил всех, что нам под силу решить наши задачи. И мы сами в это поверили, если же удалось сыграть вничью с «Ювентусом».

— И таким образом, под Вашим предводительством, как и планировал Маццоне, «Брешиа» сумела сохранить себе место в элите за два тура до конца.

— Концовка сезона была великолепной. Как только мы почувствовали уверенность в себе, к нам пришли результаты. Мы заняли неожиданно высокое седьмое место и попали в Кубок Интертото. В тех реалиях мы совершили, казалось, невероятное. И в этом была заслуга всех членов клуба. Я был важным звеном, но не единственным.

— Еще одно маленькое чудо Вы сотворили в предпоследнем туре в Милане.

— Мы сыграли хорошо, и добились ничьей на поле «Милана». Мы уже обезопасили себя от вылета, но хотелось подняться повыше. У меня было много моментов – два штрафных, которые парировал Аббьятти, пару ассистов. Было жарко, но я чувствовал себя хорошо.

— Не стоит приуменьшать. Маццоне заменил Вас за пару минут до конца, и стадион провожал Вас стоячей овацией.

— Миланская публика, как и всегда, устроила мне теплый прием. Такие моменты приносят мне особое наслаждение в игре. Я всегда считал, что в конечном итоге самым справедливым судьей являются зрители.

— После игры Чезаре Мальдини сказал, что если Вы так будете продолжать, то обязательно поедете на чемпионат мира.

— Это сказал человек, который в футболе все-таки разбирается. И я ему благодарен за это. Я был очень рад, что могу играть на самом высоком уровне.

— Ваше очередное возрождение подтвердило слова Трапаттони о том, что серьезная работа с полной отдачей всегда будет вознаграждена.

— Тяжелый труд всегда окупается. В любом деле нужно любить то, чем занимаешься. И делать это с радостью. В жизни везет тем, кто делает то, что ему нравится. В конце концов, это сочетание страсти, энтузиазма и радости делает человека счастливым в жизни.

— В конце сезона опять заговорили о Вашем возможном трансфере, но Вы остались в Брешии.

— У меня не было причин уходить. Мне было хорошо в Брешии, тем более у меня был контракт с клубом, который нужно уважать. Пока в клубе Маццоне, я мог быть спокоен.

— Вашей целью оставался мундиаль?

— Больше чем когда-либо. Я хотел провести отличный сезон с «Брешиа» и поехать на чемпионат мира. Тем более, он должен был пройти в Японии. Думаю, понятно, что эта страна значит для меня.

— Что Вы сделали для того, чтобы достичь этой цели, для многих нереальной?

— Все, что было возможно и даже больше. Я был готов превзойти самого себя, для меня не было ограничений. Я знал, что это мечта, которую очень тяжело реализовать, но для меня не существовало ничего приятнее этой мечты. Сейчас я ни о чем не жалею, но если бы я тогда не попробовал, я бы жалел до конца своей жизни. Я делал все, чтобы выйти на пик своей формы весной 2002 года. Если бы этого было недостаточно, не беда. Но я, по крайней мере, смог бы сказать, что сделал для этого все, что мог.

— Президент клуба также сделал все возможное, чтобы укрепить состав. Джунти, Тони, Гвардиола…

— К нам присоединились отличные футболисты. Мы были единым целым и играли хорошо. Неслучайно мы хорошо дебютировали. Да и потом, у нас же был свой козырь – Карлетто Маццоне.

— Он немного нервничал в последнее время. Я про разборки с болельщиками.

— Не сказал бы. Он на все реагировал по-своему. Со свойственной ему искренностью. Ему доставляли неприятности оскорбления от болельщиков Аталанты. Мы тогда сыграли вничью 3:3 в важном дерби, а бергамские тифози не прекращали нападки на него и на всю нашу команду. Поэтому я его понимаю.

— Но Вы никогда не ввязывались в такие перепалки.

— У меня другой характер. А Маццоне значительно более экстравертивный. Когда я впервые приехал во Флоренцию с «Ювентусом», меня освистывали непрерывно. Мне стоило невероятных усилий не реагировать на это. Маццоне этого сделать не смог. Но ему это можно простить – он повидал всякого на своем пути. Они оскорбляли Карлетто из-за римского происхождения.

— Маццоне в шутку сказал, что виной всему – Вы.

— Да, мне он тоже говорил. Я ведь забил три гола в том матче. Хотите интересный факт? Я даже не заметил его реакции. Я был слишком занят празднованием гола. Я потом посмотрел все по телевизору. Скажу честно – первой реакцией на то, как он бежал к тифози, был смех. Маццоне такой забавный когда злится. И он велик.

— А Баджо? Он даже слишком велик, если смотреть на результативность в начале сезона.

— Я чувствовал себя отлично, как физически, так и морально. Игра давалась легко.

— И Мундиаль больше не казался несбыточной мечтой?

— Для меня он никогда не был таким. Я всегда верил.

— Тем не менее, нужно отметить один фактор. Игроки в сборной были хорошего уровня. Возможно, Ваша персона могла нарушить баланс в команде, как говорил Виалли в 94-м?

— Я считаю, что на Мундиаль должны ехать те, кто заслужил это право на поле. Остальное – сплетни.

— Трапаттони думал так же, но не все адзурри считали, что Ваше присутствие позитивно скажется на микроклимате в сборной. Каннаваро говорил, что Ваше присутствие в сборной на ЧМ-98 нервировало Дель Пьеро.

— Я его не нервировал, я ему помогал. Нервозность создавали другие люди, в первую очередь журналисты, которые оказывали давление на Сандро.

— А Тотти? Он заявил, что если Вы попадете в сборную, то должны быть согласны на роль двадцать третьего.

— Я никогда не просил каких-то поблажек. В жизни мы можем быть как первым, так и двенадцатым или двадцать третьим. Я заботился только о том, чтобы все делать как нужно. Это зависело только от меня. Трапаттони мне верил. А Тотти нечего было бояться.

— Вашей самой большой мечтой оставалось участие в Мундиале?

— Нет, это было моей спортивной мечтой. Важной, очень важной, но не самой главной.

— А что же тогда?

— Я всегда хотел помогать бездомным детям. Вернуть радость в их невинных глазах, поднять их человеческое достоинство. Я хотел зажечь огонь в их глазах. Вот это и было моей самой большой мечтой.

Как мы знаем, со своей главной мечтой Роберто справляется – он был назначен послом доброй воли Продовольственной и сельскохозяйственной организации Объединенных Наций, а в 2010 году был удостоен премии «Мира во всем мире», ежегодной премии присуждаемой лауреатам Нобелевской премии мира. Так Нобелевский комитет отметил его заслуги в области благотворительности.

А вот со спортивной мечтой не сложилось. Тяжелая травма вывела Роберто из строя на длительный срок и, несмотря на то, что он набрал хорошую форму к концу сезона, в Японию он не полетел… Но об этом в следующий раз, а пока Buon Compleanno Roberto!

Денис Пономаренко, специально для «Calcio News«.